Наверное, нет ни одного похожего из ныне живущих русских режиссеров, на картины которых так резко и неоднозначно реагировали бы зрители, одаривая маргинальный и самобытный Балабановский кинематограф столь диаметрально противоположенными мнениями. Кто-то безбожно плюется с воплями «недокино!», пытаясь преградить выход в свет такого рода фильмам, а кто-то действительно проникается эстетской симпатией к этим по-своему ужасным и шокирующим постсоветским реалиям, некоторые из которых уже стали классикой современного отечественного кино. Балабанов — единственный в своем роде, не имеющий аналогов. Он такой один…

С тихим трепетом ожидая новой картины снятой на очень скромную сумму, прежде всего, предвкушаешь бескомпромиссный подчерк режиссера, культивирующий безнаказанный беспредел, происходивший в то время. Картина во многом, кстати, автобиографична и срисована с жизненного опыта самого автора. Она трагична, лирична и — свойственно почерку Балабанова — очень эмоциональна.

Сюжет, уместившийся бы даже на клочке бумаги, повествует о майоре в отставке, получившем на войне звание Героя Советского Союза, живущем в кочегарке и там же работающем. Кочегара — якута нередко навещают криминальные гости, отправляющие прямиком в печь своих конкурентов и недавних знакомых… С характерной для режиссера простотой хочется утверждать, что на самом деле все не так уж и просто. Середина 90х. Провинция близь Петербурга. Всюду одинаково обшарпанные домики -малоэтажки, окруженные высокими сугробами в белой краске. В воздухе чувствуется такое малозаметное чувство безжизненной пустоты, одиночества. Жизнь превратила душу Кочегара в такую же сухую белую бумагу, на которой он пишет свой роман, медленно выстукивая слова на печатной машинке. Бывшая жена — счастлива и припеваючи живет за океаном. Дочь — алчная равнодушная стерва, погрязшая в своих нелепых мечтах о замужестве. Старый вояка больше никому не нужен, все повернулось к нему спиной.

Тотальный беспредел который царит в фильме — ничто не менее как олицетворение гигантского апогея личности человека, превратившегося в животное. Убить человека — дело такое же обыденное и повседневное, как к примеру, почистить зубы. Убивают за всё — лёгкую провинность, обычную обиду или глупую ревность, а в центре всего этого на маленькой кровати под лампой сидит и пишет свой роман кочегар, закрывая глаза на то, как бывший сослуживец каждый новый раз заходит к старому товарищу скинуть пару мертвых тел.

«Стрелять издалека — это не война»

Словно танцуя и выстукивая ритмы, под монотонную музыку Дидюли герои на фоне всеобщего упадка устраивают поголовное мочилово, не видя граней и не думая о последствиях. Все персонажи кроме кочегара настолько мерзки и не от мира сего, что даже от простого полковника уже не ждешь ничего доброго. Вспоминая «Груз 200» можно сказать, что суровый контуженный Сунька здесь обременен и заперт в просторах своей каморки, где лишний повод выйти на свет не предполагает собой ничего, кроме как впасть в уныние. Есть правда в фильме положительный персонаж — две маленькие девочки, изредка гостящие у кочегара чтобы послушать истории про «плохих людей» и посмотреть на огонь, по детски наивные и добрые.

Под всеми этими мотивами, порывами огня в печах, монотонными хождениями по заснеженному пригороду хорошо узнается почерк известного режиссера, мы получили то, что ждали. Это очень двоякое, «Балабановское кино» — кино не для всех, закрытое под простотой, но очень эмоциональное и броское, со своим колоритом. Оно вряд ли понравится всем и каждому — в первую очередь это мысли и чувства самого режиссера, перенесенные на кинопленку. Побольше бы таких смелых режиссеров нам…

Я люблю тебя за то…(с)

Балабанов гений! Каждый новый его фильм — это, безусловно, реальная жизни с кровью, голыми частями тела и колоритным[/b]и персонажами, воплощающими ту действительность, которая есть на самом деле: случается с каждым в подворотне, дома, на работе, в темных переулках и в кочегарках.

[b]Середина 90-х годов ХХ столетия и не только

Это период, который с легкостью может ассоциироваться с таким определением, как «беспредел»: въехал в бок машины — водитель выскакивает, отдает тебе ключи и ставит срок три дня, если за это время машинка не будет стоять возле его дома, как новехонькая, то тебе несдобровать, ибо убить, как нечего делать…

Это период, когда друг, а тем более напарник по бизнесу, может в раз тебя предать и заказать киллеру, и ты уже в тот же день будешь кремирован в кочегарке, про которую нам и рассказывает Балабанов. Интересно, но чаще всего в центре фильма находятся люди, переплетение судеб, а в данном киношедевре главенствующее место занимает кочегарка, вокруг которой все и вертится. Возникает такое чувство, что Балабанову на людей смотреть совсем не интересно, ибо он видит их, как на ладони, они для него, как прочитанные книги или заученные стихи Пушкина в пятом классе второй четверти. Начиная с фильма «Морфий», Балабанов все сильнее уходит в себя, выбирая тему, вещь, место, вокруг которых он рассыпает людей, а они, как мальчики-зайчики, кружат вокруг зеленой елки до тех пор, пока елка не будет сожжена, или дети перебиты друг дружкой. Что это? Кризис жанра, или кризис всего человечества? Стоит хорошенько подумать, предварительно насладившись кристальной работой мастера.

Балабанов вдыхает жизнь в российский кинематограф, но его настолько загаживают, что этого свежего глотка катастрофически не хватает для полноценного организма, которому приходится волей-неволей перекатываться в другие части Европы…

… что ты не любишь меня…(с)